[неофициальный перевод] <*>
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПЯТАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО "ЩЕГЛЮК (SHCHEGLYUK) ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"
(Жалоба N 7649/02)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СУДА
(Страсбург, 14 декабря 2006 года)
--------------------------------
<*> Перевод предоставлен Уполномоченным Российской Федерации
при Европейском суде по правам человека.
По делу "Щеглюк против Российской Федерации" Европейский суд
по правам человека (Пятая секция), заседая Палатой в составе:
П. Лоренсена, Председателя Палаты,
С. Ботучаровой,
К. Юнгвирта,
Р. Марусте,
А. Ковлера,
Х. Боррего Боррего,
Р. Йегер, судей,
а также при участии К. Вестердийк, Секретаря Секции Суда,
заседая 20 ноября 2006 г. за закрытыми дверями,
вынес следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой N 7649/02, поданной в
Европейский суд по правам человека против Российской Федерации
гражданином Российской Федерации Щеглюком Виталием Викторовичем
(далее - заявитель) 16 ноября 2001 г. в соответствии со статьей 34
Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.
2. Интересы заявителя представлял Иевлев Е.С., адвокат,
практикующий в г. Санкт-Петербурге. Власти Российской Федерации
были представлены Уполномоченным Российской Федерации при
Европейском суде по правам человека П.А. Лаптевым.
3. 5 июня 2005 г. Европейский суд принял решение
коммуницировать властям Российской Федерации жалобу на
длительность содержания заявителя под стражей. В соответствии с
пунктом 3 статьи 29 Конвенции Европейский суд принял Решение
рассмотреть жалобу по существу одновременно с разрешением вопроса
о ее приемлемости.
4. Власти Российской Федерации просили Европейский суд
отменить применение пункта 3 статьи 29 Конвенции к данному делу.
Европейский суд отклонил указанное ходатайство.
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
5. Заявитель родился в 1970 году и проживает в г.
Санкт-Петербурге.
6. 5 июля 1993 г. следственным отделом следственной части при
ГУВД г. Санкт-Петербурга было возбуждено уголовное дело по факту
вымогательства, совершенного организованной преступной группой.
7. 5 июля 2000 г. было вынесено Постановление о применении к
заявителю меры пресечения в виде заключения под стражу. 12 июля
2000 г. заявитель был объявлен в розыск.
8. 12 декабря 2000 г. заявитель был задержан и помещен под
стражу. Ему было предъявлено обвинение в создании организованного
преступного сообщества и в участии в нем, а также в незаконном
владении огнестрельным оружием (статьи 209, 210 и 222 Уголовного
кодекса Российской Федерации).
9. 9 февраля 2001 г. прокурор Приморского района г.
Санкт-Петербурга продлил срок содержания заявителя под стражей до
12 марта 2001 г.
10. 12 февраля 2001 г. адвокат заявителя обратился в
Приморский районный суд г. Санкт-Петербурга с ходатайством об
освобождении заявителя под залог. Он утверждал, что заявитель имел
постоянное местожительство и работу в г. Санкт-Петербурге, что он
имел на иждивении жену и малолетнего ребенка, что у него не было
намерений скрыться от суда и следствия, а также что полученные
доказательства не могут считаться достаточными для вынесения
постановления о заключении его под стражу.
11. 19 февраля 2001 г. Приморский районный суд г.
Санкт-Петербурга отказал в удовлетворении указанного ходатайства.
Приморский районный суд г. Санкт-Петербурга постановил, что
следственные органы <*> имели основания (которые не были указаны)
заключить заявителя под стражу и что мера пресечения была избрана
в соответствии с законом, так как заявитель обвинялся в совершении
особо тяжких преступлений и, в соответствии со статьей 96
Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, опасность инкриминируемых
преступлений могла быть достаточным основанием для применения меры
пресечения в виде заключения под стражу. Заявитель не обжаловал
данное Постановление.
--------------------------------
<*> Так в тексте.
12. 13 марта и 11 апреля 2001 г. прокурор Приморского района
г. Санкт-Петербурга санкционировал продление срока содержания
заявителя под стражей до 12 и 27 апреля 2001 г.
13. 11 апреля 2001 г. адвокат заявителя подал новое
ходатайство об освобождении его (заявителя) из-под стражи,
ссылаясь на отсутствие достаточных доказательств вины заявителя.
14. 26 апреля 2001 г. Приморский районный суд г.
Санкт-Петербурга постановил оставить жалобу адвоката заявителя на
незаконность и необоснованность продления срока содержания
заявителя под стражей без удовлетворения. Указанный суд отметил,
что продление срока содержания заявителя под стражей было законным
и обоснованным, так как постановление о продлении срока содержания
под стражей было вынесено в соответствии с установленными сроками,
а заявитель обвинялся в совершении особо тяжких преступлений, и в
этом случае тяжесть вменяемого ему в вину преступления являлась
достаточным основанием для избрания в отношении заявителя меры
пресечения в виде заключения под стражу. Приморский районный суд
г. Санкт-Петербурга учел положительные характеристики с места
работы заявителя, а также наличие у него на иждивении жены и
больного ребенка и заявил, что эти обстоятельства будут приняты во
внимание как смягчающие в ходе рассмотрения уголовного дела по
существу.
15. 22 мая 2001 г., рассмотрев жалобу адвоката заявителя,
судебная коллегия по уголовным делам Санкт-Петербургского
городского суда оставила Постановление от 26 апреля 2001 г. без
изменения. Судебная коллегия по уголовным делам
Санкт-Петербургского городского суда обосновала свое определение
следующим образом:
"Как при избрании Щеглюку меры пресечения в виде заключения
под стражу, так и при продлении ему сроков содержания под стражей,
нарушений норм Уголовно-процессуального кодекса РСФСР допущено не
было, что и было правильно констатировано судом в постановлении,
обратное не утверждается и в жалобе. Щеглюк обвиняется в
совершении особо тяжких преступлений.
Избрание Щеглюку такой меры пресечения обосновано, так же как
обоснованы и последующие продления сроков содержания его под
стражей".
16. 3 мая 2001 г. дело заявителя было передано в
Санкт-Петербургский городской суд для рассмотрения по существу.
17. 9 июня 2001 г. Санкт-Петербургский городской суд провел
судебное заседание. Санкт-Петербургский городской суд вынес
Постановление о соединении производства по делу заявителя с
производством по делу о создании преступной организации,
возбужденному в отношении 20 других лиц. Указанный суд отклонил
новое ходатайство адвоката заявителя об освобождении заявителя под
залог на том основании, что заявитель обвинялся в совершении
"преступлений, представляющих особую общественную опасность".
18. 28 декабря 2001 г. судебная коллегия по уголовным делам
Верховного суда Российской Федерации рассмотрела кассационные
жалобы на Постановление от 9 июня 2001 г., поданные восемью
подсудимыми, включая заявителя. Судебная коллегия по уголовным
делам Верховного суда Российской Федерации определила следующее:
"Меры пресечения всем подсудимым, в том числе Щеглюку В.В.,
поскольку они обжалуют Постановление и в этой части, избраны в
соответствии с требованиями закона.
Судом не допущено нарушений уголовно-процессуального закона,
которые могли бы повлечь за собой отмену Постановления".
19. 4 марта 2002 г. заявитель подал ходатайство об изменении
ему меры пресечения. Он сослался на финансовые трудности, которые
испытывают его жена и больной ребенок в его отсутствие, на
ухудшение состояния своего здоровья и на недостаточные
доказательства его вины.
20. 13 марта 2002 г. Санкт-Петербургский городской суд
рассмотрел ходатайство заявителя и ходатайства еще трех подсудимых
по делу и оставил их без удовлетворения, указав следующее:
"[Заявитель и трое других подсудимых] обвиняются в совершении
ряда особо тяжких преступлений, и в обоснование такого обвинения
прокурором приведены доказательства... Применение к ним заключения
под стражу напрямую связано с тяжестью предъявленного обвинения и
до разрешения дела по существу ни тяжелые условия содержания в
следственном изоляторе, ни состояние здоровья подсудимых, даже и
страдающих рядом заболеваний... ни условия жизни их семей не могут
рассматриваться как преимущественные и достаточные основания для
решения вопроса об изменении меры пресечения".
Заявитель не обжаловал соответствующее Постановление.
21. 1 июля 2002 г. Санкт-Петербургский городской суд своим
Постановлением продлил срок содержания заявителя и 16 других
подсудимых под стражей до 30 сентября 2002 г. на основании того,
что они обвинялись в совершении особо тяжких преступлений. Ни
подсудимые, ни их защитники не присутствовали в судебном
заседании.
22. 16 сентября 2002 г. судебная коллегия по уголовным делам
Верховного суда Российской Федерации отменила Постановление от 1
июля 2002 г., поскольку подсудимые не участвовали в судебном
разбирательстве при решении вопроса о продлении срока содержания
под стражей, а также поскольку отсутствовал протокол судебного
заседания. Вопрос был передан на новое судебное рассмотрение.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Российской
Федерации оставила без удовлетворения ходатайства заявителя и
других подсудимых об освобождении их из-под стражи, так как их
доводы должны были быть приняты во внимание в ходе нового
судебного рассмотрения данного вопроса.
23. 25 сентября 2002 г. Санкт-Петербургский городской суд
вынес два Постановления в отношении продления сроков содержания
заявителя под стражей. В первом решении указанный суд продлил срок
содержания заявителя и 16 других подсудимых под стражей до 30
сентября 2002 г., а во втором - до 30 декабря 2002 г. Указанные
продления были обоснованы следующим образом:
Тяжесть инкриминируемых преступлений, за которые уголовным
законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок
свыше двух лет, столь существенна, что до разрешения дела по
существу ни тяжелые условия содержания в следственном изоляторе,
ни состояние здоровья подсудимых, даже имеющих инвалидность, ни
условия жизни их семей не могут рассматриваться как
преимущественные и достаточные основания для решения вопроса об
изменении меры пресечения.
...
Суд не может принять во внимание довод защиты о длительном
рассмотрении дела, так как в течение этого времени основным
поводом к отложению судебных заседаний явились по тем или иным
причинам случаи неявки адвоката".
24. 23 декабря 2002 г. Санкт-Петербургский городской суд
освободил заявителя из-под стражи под подписку о невыезде.
25. 15 июля 2004 г. Санкт-Петербургский городской суд
постановил приговор по уголовному делу в отношении заявителя и
других подсудимых. Заявитель был оправдан по всем предъявленным
ему пунктам обвинения. Многие другие подсудимые были приговорены к
различным срокам лишения свободы.
26. 17 марта 2005 г. судебная коллегия по уголовным делам
Верховного суда Российской Федерации, рассмотрев кассационные
жалобы других подсудимых (но не заявителя), оставила приговор от
15 июля 2004 г. без изменения.
II. Применимое национальное законодательство
27. До 1 июля 2002 г. уголовно-правовые вопросы регулировались
Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР (Закон от 27 октября 1960
г., "старый" УПК). С 1 июля 2002 г. Уголовно-процессуальный кодекс
РСФСР заменен Уголовно-процессуальным кодексом Российской
Федерации (Федеральный закон от 18 декабря 2001 г. N 174-ФЗ,
"новый" УПК).
28. До 14 марта 2001 г. мера пресечения в виде содержания под
стражей применялась, если лицо обвинялось в совершении
преступления, за которое предусматривалось наказание свыше одного
года лишения свободы (статья 96 Уголовно-процессуального кодекса
РСФСР). Поправки от 14 июня 2001 г. отменили положение, которое
позволяло помещать лицо под стражу на основании одной только
общественной опасности преступления, в совершении которого лицо
обвинялось. В Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации
были воспроизведены измененные положения (часть первая статьи 97 и
часть первая статьи 108 Уголовно-процессуального кодекса
Российской Федерации) и добавлено положение о том, что лицо не
должно помещаться под стражу, если возможно применить более мягкую
меру пресечения.
29. После ареста подозреваемый помещается под стражу на время
предварительного следствия. Срок содержания лица под стражей во
время предварительного следствия может продлеваться более чем на
шесть месяцев только в том случае, если содержащееся под стражей
лицо обвиняется в совершении тяжких или особо тяжких преступлений.
Продление указанного срока более чем до 18 месяцев не допускается
(статья 97 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, статья 109
Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации).
30. До 14 марта 2001 г. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР
не устанавливал сроков содержания подсудимых под стражей. 14 марта
2001 г. вступила в силу статья 2391 Уголовно-процессуального
кодекса РСФСР, в которой устанавливалось, что срок содержания под
стражей подсудимого не мог превышать шести месяцев с даты
получения дела судом. Это ограничение не применялось к подсудимым,
обвиняемым в совершении особо тяжких преступлений.
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации закрепляет,
что содержание подсудимого под стражей по общему правилу не может
превышать шесть месяцев, но по делам о тяжких или особо тяжких
преступлениях суд мог продлить этот срок каждый раз не более чем
на три месяца (статья 255 Уголовно-процессуального кодекса
Российской Федерации).
ПРАВО
I. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции
31. Заявитель утверждал, что длительность содержания его под
стражей не была обоснована в нарушение требований пункта 3 статьи
5 Конвенции, который звучит следующим образом:
"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии
с подпунктом "c" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно
доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному,
согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное
разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до
суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий
явки в суд".
A. Приемлемость
32. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не
исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты. После
освобождения из-под стражи он мог бы подать гражданский иск о
компенсации материального ущерба и морального вреда, причиненных
незаконным привлечением к уголовной ответственности и незаконным
содержанием под стражей. Кроме того, заявитель не обжаловал
Постановление Приморского районного суда г. Санкт-Петербурга от 19
февраля 2001 г. и Постановление Санкт-Петербургского городского
суда от 25 сентября 2002 г.
33. Заявитель ответил, что в рассматриваемое время он
безуспешно обращался во все <*> органы государственной власти с
ходатайствами об освобождении из-под стражи.
--------------------------------
<*> Так в тексте.
34. Что касается имеющейся у заявителя возможности подать
гражданский иск о компенсации материального ущерба и морального
вреда, причиненного незаконным привлечением к уголовной
ответственности и незаконным содержанием под стражей, Европейский
суд повторяет, что право на судебное разбирательство в течение
разумного срока или на освобождение до суда не является тем же
самым, что и право на получение компенсации за незаконное
содержание под стражей. Пункт 3 статьи 5 Конвенции относится к
первому вопросу, а пункт 5 статьи 5 Конвенции - ко второму. Суд,
рассматривающий иск о компенсации за незаконное содержание под
стражей, исследует обстоятельства дела после имевших место событий
и поэтому не полномочен постановить освободить лицо из-под стражи,
если содержание под стражей признано незаконными или превышающим
"разумный срок". Следовательно, гражданский иск о компенсации
ущерба не имеет никакого отношения к вопросу об исчерпании
внутригосударственных средств правовой защиты в связи с жалобой
заявителя на нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. из
последних примеров Решение Европейского суда по делу "Нахманович
против Российской Федерации" от 28 октября 2004 г., жалоба N
55669/00, а также Постановление Европейского суда по делу "Томази
против Франции" (Tomasi v. France) от 27 августа 1992 г., Series A
N 241-A, з 79).
35. Европейский суд рассмотрит теперь довод властей Российской
Федерации о том, что заявитель не обжаловал три Постановления, в
которых разрешался вопрос о содержании его под стражей.
Европейский суд повторяет, что целью положения об исчерпании
внутригосударственных средств правовой защиты является
предоставление Договаривающемуся государству возможности
предотвратить или исправить предполагаемое нарушение до подачи
соответствующей жалобы в Европейский суд (см. среди других
примеров Постановление Большой палаты Европейского суда по делу
"Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94,
ECHR 1999-V, з 74). В контексте предполагаемого нарушения пункта 3
статьи 5 Конвенции это положение требует, чтобы заявитель
предоставил национальным властям возможность рассмотреть, было ли
соблюдено его право на судебное разбирательство в течение
разумного срока и имеются ли существенные и достаточные основания,
продолжающие оправдывать содержание заявителя под стражей.
36. После задержания 12 декабря 2000 г. заявитель постоянно
содержался под стражей до освобождения 23 декабря 2002 г. Не
оспаривается, что он не обжаловал Постановление Приморского
районного суда г. Санкт-Петербурга от 19 февраля 2001 г., которым
была подтверждена законность содержания его под стражей и
отклонялось его ходатайство об освобождении из-под стражи. Однако
заявитель обжаловал более позднее Постановление Приморского
районного суда г. Санкт-Петербурга в Санкт-Петербургский городской
суд, который 22 мая 2001 г. определил, что задержание заявителя и
содержание его под стражей были законными и обоснованными (см.
выше з 15). При таких обстоятельствах возражение властей
государства-ответчика о неисчерпании внутригосударственных средств
правовой защиты должно быть отклонено в части, касающейся
отсутствия обжалования Постановления Приморского районного суда г.
Санкт-Петербурга от 19 февраля 2001 г.
37. Самой поздней датой, когда Кассационный суд рассматривал
вопросы содержания заявителя под стражей, было 16 сентября 2002
г., когда судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда
Российской Федерации отменила Постановление Санкт-Петербургского
городского суда о продлении срока содержания заявителя под стражей
от 1 июля 2002 г., вынесенное в отсутствие заявителя и его
защитников. 25 сентября 2002 г. Санкт-Петербургский городской суд
вынес два новых Постановления о продлении срока содержания
заявителя под стражей. Поскольку заявитель не обжаловал их, он не
предоставил суду кассационной инстанции возможность рассмотреть,
соответствовал ли этот продленный срок содержания его под стражей
его конвенционному праву на судебное разбирательство в течение
разумного срока или на освобождение до суда. Поэтому Европейский
суд принимает возражение властей Российской Федерации о
неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты в
части, касающейся необжалования заявителем Постановлений
Санкт-Петербургского городского суда от 25 сентября 2002 г.
38. Следовательно, Европейский суд признает неприемлемой
жалобу заявителя на нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в части,
касающейся периода после 25 сентября 2002 г. и до его освобождения
из-под стражи 23 декабря 2002 г. Европейский суд также отмечает,
что в части, касающейся содержания заявителя под стражей до 25
сентября 2002 г., жалоба не является явно необоснованной по смыслу
пункта 3 статьи 35 Конвенции. Не было установлено и других
оснований для признания жалобы неприемлемой. Следовательно, она
должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.
B. Суть жалобы
39. Власти Российской Федерации утверждали, что содержание
заявителя под стражей на стадии предварительного следствия
соответствовало требованиям Уголовно-процессуального кодекса
РСФСР, которые позволяли содержать под стражей до 18 месяцев лицо,
обвиняемое в совершении особо тяжких преступлений. После начала
судебного разбирательства срок содержания заявителя под стражей
продлевался несколько раз на основании тяжести предъявленного ему
обвинения. Длительность судебного разбирательства была обусловлена
"объективными причинами", такими как неявка потерпевших и
адвокатов, болезнь подсудимого, участие председательствовавшего
судьи в рассмотрении другого дела и необходимость рассмотрения
ходатайств и заявлений подсудимых.
40. Европейский суд отмечает, что власти Российской Федерации
неоднократно ссылались на тяжесть предъявленного заявителю
обвинения как на единственное обоснование лишения его свободы.
Даже если и имелись [иные] обстоятельства, оправдывавшие
содержание заявителя под стражей, они не упоминались в судебных
актах, а в задачи Европейского суда не входит устанавливать эти
основания и занимать место национальных властей, выносивших
решение о помещении заявителя под стражу (см. Постановление
Европейского суда по делу "Панченко против Российской Федерации"
от 8 февраля 2005 г., жалоба N 45100/98, з 99 и 105, и
Постановление Европейского суда по делу "Илийков против Болгарии"
(Ilijkov v. Bulgaria) от 26 июля 2001 г., жалоба N 33977/96, з
86).
41. В связи со ссылкой властей Российской Федерации на тяжесть
предъявленного заявителю обвинения как на единственное и решающее
основание содержания заявителя под стражей Европейский суд уже
неоднократно указывал, что хотя тяжесть предъявленного обвинения и
является существенным элементом при оценке риска того, что лицо
скроется или продолжит преступную деятельность, необходимость
продления срока лишения свободы не может оцениваться исключительно
с абстрактной точки зрения с учетом одной только тяжести
обвинения. Также содержание под стражей не может применяться "в
счет" возможно назначаемого в будущем наказания в виде лишения
свободы (см. приведенные выше Постановления Европейского суда по
делу "Панченко против Российской Федерации", з 102, "Илийков
против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria), з 81, и Постановление
Европейского суда по делу "Летелье против Франции" (Letellier) от
26 июня 1991 г., Series A, N 207, з 51). Это положение приобретает
особое значение в российской правовой системе, в которой правовая
квалификация фактов - и, таким образом, наказание, которому может
подвергнуться заявитель, - определяются стороной обвинения без
судебного рассмотрения вопроса о том, подкрепляют ли собранные
доказательства обоснованное подозрение в том, что заявитель
совершил вменяемое ему в вину деяние (см. Постановление
Европейского суда по делу "Худоеров против Российской Федерации"
от 8 ноября 2005 г., жалоба N 6847/02, з 180). Адвокат заявителя
неоднократно подавал ходатайства об освобождении его из-под
стражи, указывая, что доказательственная база по делу заявителя
являлась неполной и неубедительной. Однако этот довод никогда не
рассматривался судами Российской Федерации. Как показало развитие
событий, в итоге заявитель был оправдан по всем пунктам
предъявленного обвинения за недостаточностью доказательств его
вины.
42. Европейский суд с особой озабоченностью отмечает тот факт,
что в данном деле суды Российской Федерации отказались принимать
во внимание какие-либо особые обстоятельства, на которые ссылались
заявитель и его адвокат в ходатайствах об освобождении заявителя
из-под стражи. Суды явно указали, что тяжесть предъявленного
заявителю обвинения по своему значению носила настолько
преобладающий характер, что никакие иные обстоятельства не могли
обосновать необходимость освобождения заявителя из-под стражи
(см., например, Постановление Санкт-Петербургского городского
суда, упомянутое в з 20 настоящего Постановления). Европейский суд
повторяет, что система обязательного содержания под стражей в ходе
предварительного следствия и суда сама по себе несовместима с
требованиями пункта 3 статьи 5 Конвенции. На национальные власти
возложена обязанность установить и продемонстрировать наличие
конкретных фактических обстоятельств, которые перевешивают
необходимость соблюдения права на уважение свободы личности (см.
Постановление Европейского суда по делу "Рохлина против Российской
Федерации" от 7 апреля 2005 г., жалоба N 54071/00, з 67 с
дальнейшими ссылками). В данном деле, кроме ссылки на предыдущую
судимость заявителя в одном из судебных актов, власти Российской
Федерации не упомянули каких-либо конкретных обстоятельств,
обосновывающих постановления, разрешающие вопрос о примененной к
заявителю мере пресечения.
43. Ни на одном из этапов производства по делу власти
Российской Федерации не рассмотрели вопрос о том, не превысил ли
срок содержания заявителя под стражей "разумный срок" по смыслу
пункта 3 статьи 5 Конвенции. Утверждение властей Российской
Федерации о том, что в деле заявителя не был превышен предельный
допустимый срок содержания под стражей, установленный законом, не
является решающим при рассмотрении дела Европейским судом. Расчет
сроков содержания под стражей на национальном уровне зависел
исключительно от тяжести предъявленного обвинения (см. выше з 29 и
30), которое, как Европейский суд отметил, определялось стороной
обвинения и не подлежало эффективному судебному пересмотру.
44. Европейский суд также отмечает, что на протяжении всего
упомянутого периода власти не рассмотрели возможность обеспечения
явки заявителя [в суд] с помощью иных мер пресечения, таких как
залог, которые прямо предусмотрены российским законодательством в
целях обеспечения надлежащего производства по уголовному делу. В
этом контексте Европейский суд хотел бы подчеркнуть, что в
соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции национальные власти
обязаны рассмотреть возможность применения альтернативных мер
пресечения для обеспечения явки обвиняемого (подсудимого) в суд
при решении вопроса о том, следует ли это лицо оставить на свободе
или заключить под стражу. Действительно, это положение
провозглашает не только право на "судебное разбирательство в
течение разумного срока или на освобождение до суда", но также
устанавливает, что "освобождение может быть обусловлено
предоставлением гарантий явки в суд" (см. приведенные выше
Постановление Европейского суда по делу "Худоеров против
Российской Федерации", з 183; Постановление Европейского суда по
делу "Долгова против Российской Федерации" от 2 марта 2006 г.,
жалоба N 11886/05, з 47). Учитывая, что судебное разбирательство
по делу заявителя не могло начаться на протяжении длительного
времени по причинам, абсолютно независящим от действий самого
заявителя, власти Российской Федерации должны были либо
рассмотреть возможность применения альтернативных мер пресечения,
либо как минимум объяснить в своих постановлениях, почему такие
альтернативные меры не обеспечили бы надлежащий ход судебного
разбирательства. Это бездействие тем более необъяснимо, учитывая,
что с 1 июля 2002 г. Уголовно-процессуальный кодекс Российской
Федерации прямо требует, чтобы суды Российской Федерации
рассматривали возможность применения иных "мер пресечения" в
качестве альтернативы помещения под стражу.
45. В заключение Европейский суд отмечает, что в
постановлениях Санкт-Петербургского городского суда о продлении
срока содержания заявителя под стражей не учитывались данные о
личности заявителя. Суд использовал одну и ту же краткую
формулировку для продления срока содержания под стражей 17
подсудимых, не анализируя подробно личные обстоятельства каждого
из них. Европейский суд повторяет, что этот подход сам по себе
несовместим с гарантиями, закрепленными в пункте 3 статьи 5
Конвенции, поскольку позволяет продлевать срок содержания под
стражей группы лиц без оценки оснований содержания под стражей в
каждом случае или соблюдения требования "разумного срока" в
отношении каждого члена группы индивидуально (см. приведенные выше
Постановления Европейского суда по делу "Худоеров против
Российской Федерации", з 186, по делу "Долгова против Российской
Федерации", з 49).
46. Европейский суд полагает, что, не рассмотрев конкретные
существенные фактические обстоятельства и сославшись только на
тяжесть предъявленного обвинения, власти Российской Федерации не
выполнили свою обязанность по надлежащему обоснованию
необходимости содержания заявителя под стражей во время
предварительного следствия и суда.
Следовательно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5
Конвенции.
II. Предполагаемые нарушения иных положений Конвенции
47. Заявитель также обжаловал нарушение статьи 3 Конвенции в
связи с бесчеловечными условиями содержания его под стражей и
статьи 6 Конвенции в связи с отказом суда предоставить ему копию
кассеты, на которой были записаны показания свидетелей стороны
обвинения.
48. Европейский суд отмечает, что заявитель не обжаловал
условия содержания его под стражей в какой-либо орган
государственной власти и не обжаловал оправдательный приговор.
Следовательно, данная часть жалобы должна быть отклонена в
соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции в связи с
неисчерпанием внутригосударственных средств правовой защиты.
III. Применение статьи 41 Конвенции
49. Статья 41 Конвенции гласит:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или
Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся
Стороны допускает возможность лишь частичного устранения
последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости,
присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Материальный ущерб и моральный вред
50. Заявитель требовал 10700 евро в качестве компенсации
материального ущерба, заключающегося в размере утраченного им
заработка на период содержания его под стражей и стоимости
продуктовых передач и посылок с одеждой, полученных им в период
содержания под стражей. Он также требовал 90000 евро в качестве
компенсации морального вреда.
51. Власти Российской Федерации отметили, что заявитель не
обратился в суды Российской Федерации за компенсацией
материального ущерба и морального вреда. В любом случае он не
представил квитанции за посылки и продуктовые передачи.
52. Европейский суд отмечает, что решение о привлечении
заявителя к уголовной ответственности не является предметом
рассмотрения в настоящем деле. Не было причинно-следственной связи
между установленным нарушением и предполагаемой утратой заработка
(см. приведенное выше Постановление Европейского суда по делу
"Нахманович против Российской Федерации", з 102). Кроме того,
жалоба заявителя на условия содержания под стражей признана
неприемлемой для рассмотрения по существу. Следовательно,
Европейский суд не присуждает компенсацию материального ущерба.
53. Что касается требования о компенсации морального вреда,
Европейский суд отмечает, что заявитель, который не был в итоге
осужден за какое-либо преступление, провел длительное время под
стражей без соответствующих и достаточных оснований для этого. В
этих обстоятельствах страдания и переживания заявителя не могут
быть компенсированы одним фактом признания нарушения. Однако
требуемая сумма является чрезмерной. Принимая решение на основании
принципа справедливости, Европейский суд присуждает заявителю 3000
евро по данному пункту, включая любые взимаемые с этой суммы
налоги.
B. Судебные расходы и издержки
54. Заявитель также требовал 100 евро за перевод его замечаний
на английский язык и 700 евро в качестве компенсации за оплату
услуг адвоката. Заявитель представил квитанции за оплату перевода
документов.
55. Власти Российской Федерации указали, что требование
компенсации расходов на адвокатов не было подтверждено
документами.
56. Согласно практике Европейского суда заявитель имеет право
на компенсацию судебных расходов и издержек, только если доказано,
что они были понесены в действительности и по необходимости и
являются разумными по количеству. В данном случае, учитывая
имеющиеся в его распоряжении документы, а также указанный
критерий, Европейский суд полагает разумным присудить заявителю
100 евро в качестве оплаты расходов на переводы.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
57. Европейский суд счел уместным, что процентная ставка при
просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной
годовой процентной ставки по займам Европейского центрального
банка плюс три процента.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1) постановил, что жалоба на предполагаемое нарушение права
заявителя на судебное разбирательство в течение разумного срока
или на освобождение до суда в период до 25 сентября 2002 г.
является приемлемой для рассмотрения по существу, а остальная
часть жалобы заявителя - неприемлемой для рассмотрения по
существу;
2) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5
Конвенции:
3) постановил:
a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со
дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с
пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы,
подлежащие переводу в российские рубли по курсу, установленному на
день оплаты:
i) 3000 (три тысячи) евро в качестве компенсации морального
вреда;
ii) 100 (сто) евро в качестве компенсации судебных расходов и
издержек;
iii) любые налоги, которые могут быть взысканы с этих сумм;
b) что с даты истечения вышеуказанного трехмесячного срока до
момента выплаты проценты подлежат начислению на эти суммы в
размере, равном предельной годовой ставке Европейского
центрального банка плюс три процента;
4) отклонил остальные требования заявителя о справедливой
компенсации.
Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении
направлено в письменном воде 14 декабря 2006 г. в соответствии с
пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Председатель Палаты
Пэр ЛОРЕНСЕН
Секретарь Секции Суда
Клаудиа ВЕСТЕРДИЙК
EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
FIFTH SECTION
CASE OF SHCHEGLYUK v. RUSSIA
(Application No. 7649/02)
JUDGMENT <*>
(Strasbourg, 14.XII.2006)
--------------------------------
<*> This judgment will become final in the circumstances set
out in Article 44 з 2 of the Convention. It may be subject to
editorial revision.
In the case of Shcheglyuk v. Russia,
The European Court of Human Rights (Fifth Section), sitting as
a Chamber composed of:
Mr P. Lorenzen, President,
Mrs S. Botoucharova,
Mr K. Jungwiert,
Mr R. Maruste,
Mr A. Kovler,
Mr J. Borrego Borrego,
Mrs R. Jaeger, judges,
and Mrs C. Westerdiek, Section Registrar,
Having deliberated in private on 20 November 2006,
Delivers the following judgment, which was adopted on that
date:
PROCEDURE
1. The case originated in an application (No. 7649/02) against
the Russian Federation lodged with the Court under Article 34 of
the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental
Freedoms ("the Convention") by a Russian national, Mr Vitaliy
Viktorovich Shcheglyuk ("the applicant"), on 16 November 2001.
2. The applicant was represented before the Court by Mr Ye.
Ievlev, a lawyer practising in St. Petersburg. The Russian
Government ("the Government") were represented by Mr P. Laptev,
Representative of the Russian Federation at the European Court of
Human Rights.
3. On 5 June 2005 the Court decided to communicate the
complaint concerning the length of the applicant's pre-trial
detention to the Government. Under the provisions of Article 29 з
3 of the Convention, it decided to examine the merits of the
application at the same time as its admissibility.
4. The Government objected to the joint examination of the
admissibility and merits of the application. Having examined the
Government's objection, the Court dismissed it.
THE FACTS
I. The circumstances of the case
5. The applicant was born in 1970 and lives in St. Petersburg.
6. On 5 July 1993 the Investigations Division of the St.
Petersburg police department opened a criminal case into extortion
committed by an organised criminal group.
7. On 5 July 2000 an arrest warrant was issued against the
applicant. On 12 July 2000 he was placed on the list of fugitives
from justice.
8. On 12 December 2000 the applicant was apprehended and
placed in custody. He was charged with organisation of, and
participation in, a criminal enterprise and unlawful possession of
firearms (Articles 209, 210 and 222 of the Russian Criminal Code).
9. On 9 February 2001 the prosecutor of the Primorskiy
district of St. Petersburg extended the applicant's detention to
12 March 2001.
10. On 12 February 2001 the applicant's counsel asked the
Primorskiy District Court of St. Petersburg to release the
applicant on bail. He submitted that the applicant had a permanent
place of residence and employment in St. Petersburg, that he had
to provide for his wife and a small child, that he had never
attempted to abscond and that the strength of evidence was not
sufficient to warrant his detention.
11. On 19 February 2001 the Primorskiy District Court refused
the application for release. It found that the investigators had
had (unspecified) grounds to charge the applicant and to place him
in custody, that the preventive measure had been imposed lawfully
because the applicant was charged with particularly serious
offences and because he had a previous conviction of a
particularly serious offence. Furthermore, pursuant to Article 96
of the RSFSR Code of Criminal Procedure, the dangerousness of the
imputed crimes could be the sole ground for placement in custody.
The applicant did not appeal against the decision.
12. On 13 March and 11 April 2001 the prosecutor of the
Primorskiy district granted further extensions of the applicant's
detention until 12 and 27 April 2001.
13. On 11 April 2001 the applicant's counsel introduced a new
application for release, referring to the insufficient evidentiary
basis for the charges against the applicant.
14. On 26 April 2001 the Primorskiy District Court refused the
application for release. It held that the extension of detention
had been lawful and justified because the extension order had been
issued within the statutory time-limits and because the applicant
was charged with particularly grave crimes, whose dangerousness
alone was a sufficient ground for his detention. Noting the
applicant's positive reference from his workplace and the fact
that he had a wife and ailing child as dependants, the court
stated that these circumstances would be taken into account as
extenuating circumstances during the examination of the merits of
the charge.
15. On 22 May 2001 the St. Petersburg City Court upheld the
decision of 26 April 2001, on an appeal by the applicant's lawyer.
The entire reasoning ran as follows:
"There have been no breaches of the RSFSR Code of Criminal
Procedure either when the preventive measure in the form of
placement in custody was imposed on [the applicant], or when the
detention was extended - the first-instance court has correctly
found so in its decision and the appellant does not contest it.
[The applicant] is charged with particularly serious crimes. The
choice of the preventive measure is justified, as are justified
all further extensions of his detention."
16. On 3 May 2001 the applicant was committed for trial before
the St. Petersburg City Court.
17. On 9 June 2001 the St. Petersburg City Court held a
directions hearing. It ordered the joinder of the applicant's case
with another case for organisation of a criminal enterprise
against twenty defendants. The court refused the applicant's
lawyer's new application for release on bail on the ground that
the applicant was charged with "crimes presenting grave public
danger".
18. On 28 December 2001 the Supreme Court of the Russian
Federation examined appeals against the decision of 9 June 2001,
lodged by eight defendants, including the applicant. It found as
follows:
"Preventive measures in respect of all defendants, including
Mr A[.] and [the applicant] who appealed against this part of the
decision, were imposed in accordance with the law. The [city]
court did not commit any breaches of the criminal procedure law
which could have called for quashing of that decision".
19. On 4 March 2002 the applicant filed an application for
release. He referred to financial difficulties experienced by his
wife and sick child in the absence of his support, his
deteriorating health and an insufficient evidentiary basis for the
case against him.
20. On 13 March 2002 the St. Petersburg City Court examined
his application for release and three applications by his
co-defendants and refused release in the following terms:
"[The applicant and three co-defendants] are charged with
particularly serious crimes and the prosecutor adduced evidence in
support of the charge... Their placement in custody is directly
linked to the gravity of the charge and until such time as the
merits of the case have been examined, neither hard conditions of
detention, nor the defendants' state of health, even if they
suffer from various diseases..., nor the conditions of their
families' lives may be considered as privileged or sufficient
grounds for changing the preventive measure [imposed on them]."
The applicant did not appeal against the decision.
21. On 1 July 2002 the St. Petersburg City Court, of its own
motion, extended the detention of the applicant and sixteen other
defendants until 30 September 2002 on the sole ground that they
were charged with particularly serious crimes. The defendants were
neither present nor represented.
22. On 16 September 2002 the Supreme Court of the Russian
Federation quashed the decision of 1 July 2002 because the
defendants had not been apprised of the hearing concerning the
extension of their detention and because no hearing record had
been compiled. The remand matter was referred for a fresh
examination. The Supreme Court also rejected the applicant's
request for release, stating that his arguments would be taken
into account during the new examination.
23. On 25 September 2002 the St. Petersburg City Court issued
two decisions concerning remand matters. The first decision
extended the detention period in respect of the applicant and
sixteen other defendants to 30 September 2002 and the second
decision granted a further extension to 30 December 2002. The
extension orders were justified as follows:
"The gravity of the charges carrying a term of imprisonment of
more than two years, is so great that until such time as the
merits of the charges have been considered, neither hard
conditions of detention in the remand centre, nor the state of
health of the defendants - even though some of them are disabled,
nor the conditions of their families' lives may be considered as
privileged or sufficient grounds for changing the preventive
measure [imposed on them]...
The court cannot accept the argument by the defence about the
length of the proceedings because during that entire period the
main ground for adjourning court hearings was counsel's absences
for various causes."
24. On 23 December 2002 the St. Petersburg City Court released
the applicant from custody against a written undertaking not to
leave the town.
25. On 15 July 2004 the St. Petersburg City Court gave
judgment. The applicant was acquitted of all charges for lack of
incriminating evidence. Many of his co-defendants were sentenced
to a term of imprisonment.
26. On 17 March 2005 the Supreme Court of the Russian
Federation examined notices of appeal lodged by the applicant's
co-defendants but not by the applicant himself and upheld the
judgment.
II. Relevant domestic law and practice
27. Until 1 July 2002 criminal-law matters were governed by
the Code of Criminal Procedure of the Russian Soviet Federalist
Socialist Republic (Law of 27 October 1960, "the old CCrP"). From
1 July 2002 the old CCrP was replaced by the Code of Criminal
Procedure of the Russian Federation (Law No. 174-FZ of 18 December
2001, "the new CCrP").
28. Before 14 March 2001, pre-trial detention was authorised
if the accused was charged with a criminal offence carrying a
sentence of at least one year's imprisonment (Article 96). The
amendments of 14 March 2001 repealed the provision that permitted
defendants to be remanded in custody on the sole ground of the
dangerous nature of the criminal offence they were charged with.
The new CCrP reproduced the amended provisions (Articles 97 з 1
and 108 з 1) and added that a defendant should not be remanded in
custody if a less severe preventive measure was available.
29. After the arrest the suspect is placed in custody pending
the investigation. The period of detention pending the
investigation may be extended beyond six months only if the
detainee is charged with a serious or particularly serious
criminal offence. No extension beyond eighteen months is possible
(Article 97 of the old CCrP, Article 109 of the new CCrP).
30. Before 14 March 2001 the old CCrP set no time-limit for
detention during the trial. On 14 March 2001 a new Article 239-1
was inserted which established that the period of detention during
the trial could not generally exceed six months from the date the
court received the file. That limitation did not apply to
defendants charged with particularly serious criminal offences.
The new CCrP establishes that the detention during the trial may
not normally exceed six months, but if the case concerns serious
or particularly serious criminal offences, the trial court may
approve one or more extensions of no longer than three months each
(Article 255).
THE LAW
I. Alleged violation of Article 5 з 3 of the Convention
31. The applicant complained that the length of his pre-trial
detention had not been justified in breach of Article 5 з 3 of the
Convention, which reads as follows:
"Everyone arrested or detained in accordance with the
provisions of paragraph 1 (c) of this Article shall be brought
promptly before a judge or other officer authorised by law to
exercise judicial power and shall be entitled to trial within a
reasonable time or to release pending trial."
A. Admissibility
32. The Government claimed that the applicant had failed to
exhaust domestic remedies. Following his acquittal he could have
filed a civil claim for pecuniary and non-pecuniary damages
arising from unlawful prosecution and detention. Furthermore, he
had not filed an appeal against the Primorskiy District Court's
decision of 19 February 2001 and two extension orders by the St.
Petersburg City Court of 25 September 2002.
33. The applicant retorted that at the material time he had
unsuccessfully pleaded all domestic authorities for release.
34. As regards the possibility for the applicant to file a
civil action for damages incurred through unlawful prosecution and
detention, the Court reiterates that the right to trial within a
reasonable time or to release pending trial is not the same as the
right to receive compensation for unlawful detention. Paragraph 3
of Article 5 of the Convention covers the former and paragraph 5
of Article 5 the latter. The court invited to rule on an action
for damages caused by unlawful detention examines the matter after
the events and therefore does not have jurisdiction to order
release if the detention is unlawful or has exceeded a "reasonable
time". A civil action for damages has accordingly no bearing on
the question of exhaustion of domestic remedies in respect of the
applicant's complaint under Article 5 з 3 (see, most recently,
Nakhmanovich v. Russia (dec.), No. 55669/00, 28 October 2004; and
also Tomasi v. France, judgment of 27 August 1992, Series A No.
241-A, з 79).
35. The Court will next examine the Government's contention
that the applicant failed to appeal against three extension
orders. It reiterates that the purpose of the rule requiring
domestic remedies to be exhausted is to afford the Contracting
States the opportunity of preventing or putting right the alleged
violations before those allegations are submitted to the Court
(see, among many other authorities, Selmouni v. France [GC], No.
25803/94, з 74, ECHR 1999-V). In the context of an alleged
violation of Article 5 з 3 of the Convention, this rule requires
that the applicant give the domestic authorities an opportunity to
consider whether his right to trial within a reasonable time has
been respected and whether there exist relevant and sufficient
grounds continuing to justify the deprivation of liberty.
36. Following his arrest on 12 December 2000 the applicant
continuously remained in custody until his release on 23 December
2002. It is not disputed that he did not lodge an appeal against
the District Court's decision of 19 February 2001 confirming the
lawfulness of his detention and rejecting his application for
release. He did, however, challenged a later decision of the
District Court before the City Court which, on 22 May 2001, held
that his arrest and the entire intervening period of detention had
been lawful and justified (see paragraph 15 above). In these
circumstances, the Government's objection of non-exhaustion of
domestic remedies must be dismissed in so far as it concerned the
applicant's failure to appeal against the decision of 19 February
2001.
37. The most recent date on which an appeal court examined the
remand issues concerning the applicant was 16 September 2002 when
the Supreme Court quashed the City Court's extension order that
had been issued on 1 July 2002 in the absence of detainees and
their representatives. On 25 September 2002 the City Court issued
two new extension orders prolonging the applicant's detention.
Since the applicant did not file an appeal, he did not give an
opportunity to the Supreme Court to consider whether these further
extensions were compatible with his Convention right to trial
within a reasonable time or release pending trial. The Court
accepts therefore the Government's objection of non-exhaustion of
domestic remedies in so far as it concerned the applicant's
failure to appeal against the City Court's extension orders of 25
September 2002.
38. Accordingly, the Court declares inadmissible the
applicant's complaint under Article 5 з 3 in the part concerning
the period after 25 September 2002 and until his release on 23
December 2002. The Court further notes that, in so far as the
complaint concerned the applicant's detention before 25 September
2002, it is not manifestly ill-founded within the meaning of
Article 35 з 3 of the Convention and that it is not inadmissible
on any other grounds. It must therefore be declared admissible.
B. Merits
39. The Government submitted that the applicant's detention
during the investigation stage had been compatible with the
requirements of the RSFSR Code of Criminal Procedure which
permitted holding the persons charged with particularly serious
criminal offences in custody for up to eighteen months. After the
beginning of the trial, the applicant's detention was extended on
several occasions because of the gravity of the charges against
him. The length of the trial was accounted for by "objective
causes", such as the victims' and counsel's failure to appear,
illness of a defendant, the presiding judge's involvement in other
proceedings and the need to decide on motions and requests lodged
by the defendants.
40. The Court notes that the domestic authorities consistently
relied on the gravity of the charges against the applicant as the
sole factor justifying the deprivation of liberty. Even though the
circumstances that could have warranted his detention may have
existed, they were not mentioned in the domestic decisions and it
is not the Court's task to establish them and take the place of
the national authorities who ruled on the applicant's detention
(see Panchenko v. Russia, No. 45100/98, зз 99 and 105, 8 February
2005; Ilijkov v. Bulgaria, No. 33977/96, з 86, 26 July 2001).
41. As regards the domestic authorities' reliance on the
gravity of the charges as the sole and decisive element, the Court
has repeatedly held that, although the severity of the sentence
faced is a relevant element in the assessment of the risk of
absconding or re-offending, the need to continue the deprivation
of liberty cannot be assessed from a purely abstract point of
view, taking into consideration only the gravity of the offence.
Nor can continuation of the detention be used to anticipate a
custodial sentence (see Panchenko, cited above з 102; Ilijkov,
cited above, з 81; and Letellier v. France, judgment of 26 June
1991, Series A No. 207, з 51). This is particularly true in the
Russian legal system where the characterisation in law of the
facts - and thus the sentence faced by the applicant - is
determined by the prosecution without judicial review of the issue
whether the evidence that has been obtained supports a reasonable
suspicion that the applicant has committed the alleged offence
(see Khudoyorov v. Russia, No. 6847/02, з 180, 8 November 2005).
Counsel for the applicant repeatedly pleaded for his release,
pointing out that the evidentiary basis for the charges against
his client was deficient and weak; that argument, however, was
never addressed by the domestic courts. As matters later
transpired, the applicant was finally acquitted of all charges for
the lack of incriminating evidence.
42. It is of particular concern for the Court that in the
present case the domestic courts refused to take into account any
specific facts put forward by the applicant and his counsel in the
applications for release. The courts expressly held that the
gravity of the charges carried such a preponderant weight that no
other circumstances could have obtained the applicant's release
(see, for instance, the City Court's decision cited in paragraph
20 above). The Court reiterates that any system of mandatory
detention pending trial is incompatible per se with Article 5 з 3
of the Convention, it being incumbent on the domestic authorities
to establish and demonstrate the existence of concrete facts
outweighing the rule of respect for individual liberty (see
Rokhlina v. Russia, No. 54071/00, з 67, 7 April 2005, with further
references). In the instant case, beyond a reference to the
applicant's past conviction in just one decision, the domestic
authorities did not mention any concrete facts corroborating the
detention orders.
43. At no point in the proceedings did the domestic
authorities consider whether the length of the applicant's
detention had exceeded a "reasonable time" within the meaning of
Article 5 з 3 of the Convention. The Government's contention that
the maximum time-limit permitted by the domestic law was not
exceeded, is not a decisive element for the Court's assessment.
The calculation of the domestic time-limits depended solely on the
gravity of the charges (see paragraphs 29 and 30 above) which, as
the Court has observed, was decided upon by the prosecution and
was not subject to an effective judicial review.
44. The Court further observes that during the entire period
under consideration the authorities did not consider the
possibility of ensuring his attendance by the use of other
"preventive measures" - such as bail - which are expressly
provided for by Russian law to secure the proper conduct of
criminal proceedings. In that context, the Court would emphasise
that under Article 5 з 3 the authorities are obliged to consider
alternative measures of ensuring his appearance at trial when
deciding whether a person should be released or detained. Indeed,
the provision proclaims not only the right to "trial within a
reasonable time or to release pending trial" but also lays down
that "release may be conditioned by guarantees to appear for
trial" (see Khudoyorov, cited above, з 183; Dolgova v. Russia, No.
11886/05, з 47, 2 March 2006). Given that the applicant's trial
would not be able to begin for a considerable time owing to events
wholly unrelated to his conduct, the authorities should either
have considered having recourse to such alternative measures or at
minimum explained in their decisions why such alternatives would
not have ensured that the trial would follow its proper course.
This failure is made all the more inexplicable by the fact that
after 1 July 2002 the Code of Criminal Procedure expressly
requires the domestic courts to consider less restrictive
"preventive measures" as an alternative to custody.
45. Finally, the Court observes that the City Court's
decisions extending the applicant's detention during the trial had
no regard to his individual circumstances. The trial court used
the same summary formula to extend detention of seventeen
defendants, without describing their personal situation in any
detail. The Court reiterates that this approach is incompatible,
in itself, with the guarantees enshrined in Article 5 з 3 since it
has permitted the continued detention of a group of persons
without a case-by-case assessment of the grounds for detention or
compliance with the "reasonable-time" requirement in respect of
each individual member of the group (see Khudoyorov, з 186; and
Dolgova, з 49, both cited above).
46. The Court finds that by failing to address concrete
relevant facts and by relying on the gravity of the charges, the
authorities failed in their duty to justify the applicant's
detention pending trial.
There has therefore been a violation of Article 5 з 3 of the
Convention.
II. Other alleged violations of the Convention
47. The applicant also complained under Article 3 of the
Convention about the inhuman conditions of his detention and under
Article 6 of the Convention about the trial court's refusal to
provide him with a copy of the cassette on which statements by a
prosecution witness had been recorded.
48. The Court notes that the applicant did not complain about
his conditions of detention to any domestic authority and did not
lodge an appeal on the merits after he had been acquitted. It
follows that this part of the application must be rejected under
Article 35 зз 1 and 4 of the Convention for non-exhaustion of
domestic remedies.
III. Application of Article 41 of the Convention
49. Article 41 of the Convention provides:
"If the Court finds that there has been a violation of the
Convention or the Protocols thereto, and if the internal law of
the High Contracting Party concerned allows only partial
reparation to be made, the Court shall, if necessary, afford just
satisfaction to the injured party."
A. Damage
50. The applicant claimed 10,700 euros (EUR) in respect of
pecuniary damage, representing his loss of earnings during the
detention period and the value of food and clothing parcels he had
received in prison. He further claimed EUR 90,000 in respect of
non-pecuniary damage.
51. The Government responded that the applicant failed to
apply to domestic courts for compensation for pecuniary and/or
non-pecuniary damage. In any event, he did not produce receipts
for food and clothing parcels.
52. The Court notes that the decision to prefer criminal
charges against the applicant was not the subject of its review in
the present case. There was no causal link between the violation
found and the alleged loss of earnings (see Nakhmanovich, cited
above, з 102). Furthermore, the applicant's complaint concerning
the conditions of his detention was declared inadmissible.
Accordingly, the Court does not make an award in respect of
pecuniary damage.
53. As regards the claim for non-pecuniary damage, the Court
observes that the applicant, who was not convicted of any criminal
offence, spent a long period of time in custody without relevant
and sufficient grounds. In these circumstances, his suffering and
frustration cannot be compensated for by a finding of a violation.
The particular amount claimed is, however, excessive. Making its
assessment on an equitable basis, the Court awards the applicant
EUR 3,000 under this head, plus any tax that may be chargeable.
B. Costs and expenses
54. The applicant also claimed EUR 100 for translation of his
observations into English and EUR 700 in legal fees. He submitted
receipts for the translation services.
55. The Government pointed out that the claim for legal fees
was not supported with any documents.
56. According to the Court's case-law, an applicant is
entitled to reimbursement of his costs and expenses only in so far
as it has been shown that these have been actually and necessarily
incurred and were reasonable as to quantum. In the present case,
regard being had to the supporting documents in its possession and
the above criteria, the Court considers it reasonable to award the
sum of EUR 100 for the translation costs.
C. Default interest
57. The Court considers it appropriate that the default
interest should be based on the marginal lending rate of the
European Central Bank, to which should be added three percentage
points.
FOR THESE REASONS, THE COURT UNANIMOUSLY
1. Declares unanimously the complaint concerning an alleged
violation of the applicant's right to trial within a reasonable
time or release pending trial in the period until 25 September
2002 admissible and the remainder of the application inadmissible;
2. Holds unanimously that there has been a violation of
Article 5 з 3 of the Convention;
3. Holds unanimously
(a) that the respondent State is to pay the applicant, within
three months from the date on which the judgment becomes final in
accordance with Article 44 з 2 of the Convention, the following
amounts, to be converted into Russian roubles at the rate
applicable at the date of settlement:
(i) EUR 3,000 (three thousand euros) in respect of
non-pecuniary damage;
(ii) EUR 100 (one hundred euros) in respect of costs and
expenses;
(iii) any tax that may be chargeable;
(b) that from the expiry of the above-mentioned three months
until settlement simple interest shall be payable on the above
amounts at a rate equal to the marginal lending rate of the
European Central Bank during the default period plus three
percentage points;
4. Dismisses unanimously the remainder of the applicant's
claim for just satisfaction.
Done in English, and notified in writing on 14 December 2006,
pursuant to Rule 77 зз 2 and 3 of the Rules of Court.
Peer LORENZEN
President
Claudia WESTERDIEK
Registrar
|
